Зурбаганский стрелок

«Я понимаю, что такое отчаяние. Наследственность подготовила почву для него, люди её разрыхлили и удобрили, а жизнь посеяла смертельные семена, которые к тридцати годам создали черное душевное состояние, известное как отчаяние. Мой дед, потеряв рассудок на восьмидесятом году жизни, поджег свои дома и погиб в огне, спасая оставленную в спальне трубку, единственную вещь, к которой он относился с разумом. Мой отец сильно пил; последние дни его были омрачены галлюцинациями и ужасными головными болями. Мать, когда мне исполнилось семнадцать лет, ушла в монастырь; как говорили, её религиозный экстаз сопровождался удивительными явлениями: ранами на руках и ногах. Я был единственным ребёнком в семье; моё воспитание отличалось крайностями: меня или окружали заботливыми попечениями, исполняя малейшие желания, или забывали о моем существовании настолько, что я был вынужден напоминать о себе в случаях, требующих постороннего внимания…»