Живая книга

Я начал читать «Тоннель» Келлермана, и по мере переворачивания страниц у меня стало вспоминаться – сначала смутно, затем все яснее – то необыкновенное, волнующее и радостное чувство, которое в детстве вызывала любая интересная книга. Тогда книга казалась живой: она не была плоской, не была бумажной и не выглядела напечатанной, а представлялась чем-то совершенно иным – теперь я бы сказал, что она была существом не трех, а четырех измерений. В ней что-то шевелилось и двигалось; просвечивала глубина, которая одновременно была и высотой, и плоскостью; вне всякой временной и пространственной последовательности сосуществовали все герои и события. Кроме того, книга звучала явно – и одновременно всеми голосами со всеми шумами, которые в ней присутствовали; и в целом это создавалось как совершенно особое бытие, отличающееся от любой другой жизни, которую я тогда знал…