Лес шумел… В этом лесу всегда звучал шум – ровный и протяжный, как отголосок далекого звона, спокойный и смутный, как тихая песня без слов, как неясное воспоминание о том, что было. Шум не утихал, потому что это был старый, дремучий бор, который еще не знал прикосновения пилы и топора лесного барышника. Высокие столетние сосны с красными могучими стволами стояли хмурой ратью, плотно сомкнувшись сверху зелеными вершинами. Внизу царила тишина, воздух наполнял аромат смолы; сквозь полог сосновых игол, которыми была усыпана почва, пробивались яркие папоротники, пышно раскинувшиеся причудливой бахромой и стоявшие неподвижно, не шевеля листьями. В сырых уголках поднимались высокими стеблями зеленые травы; белая кашка склонялась отяжелевшими головками, словно в тихой истоме. А вверху без конца и прерыва звучал лесной шум, точно смутные вздохи старого бора…